Сорванная с деревьев листва закружилась в вихре и стала подниматься кверху. Порывы ветра были так сильны, что
ломали сучья, пригибали к земле молодняк и опрокидывали сухие деревья.
Кругом нас творилось что-то невероятное. Ветер бушевал неистово,
ломал сучья деревьев и переносил их по воздуху, словно легкие пушинки. Огромные старые кедры раскачивались из стороны в сторону, как тонкоствольный молодняк. Теперь уже ни гор, ни неба, ни земли — ничего не было видно. Все кружилось в снежном вихре. Порой сквозь снежную завесу чуть-чуть виднелись силуэты ближайших деревьев, но только на мгновение. Новый порыв ветра — и туманная картина пропадала.
За ослепительными молниями следовали жестокие удары грома, от которых вздрагивали небо и земля. Ветер неистово бушевал,
ломая сучья и срывая листву с деревьев.
Открыли эхо и беседовали с ним, пели, аукались, боролись,
ломали сучья, украшали свои шляпы ветками папоротника — и даже танцевали.
В чужих садах он держал себя намеренно неосторожно: говорил во весь голос, с треском
ломал сучья яблонь, сорвав червивое яблоко, швырял его куда-нибудь по направлению к дому садовладельца.
На мгновенье все затихло, но снова погнулось дерево, снова послышался треск в его стволе, и,
ломая сучья и спустив ветви, оно рухнулось макушей на сырую землю.
«Топор низом звучал глуше и глуше. Дерево погнулось, послышался треск его в стволе, и,
ломая сучья, оно рухнулось макушей на сырую землю. Звуки топора и шагов затихли… Деревья еще радостнее красовались на новом просторе своими неподвижными ветвями. Первые лучи солнца пробежали по земле и небу. Роса, блестя, заиграла на зелени. Сочные листья радостно и спокойно шептались на верхушках, и ветви живых дерев медленно, величаво зашевелились над мертвым поникшим деревом».
Последние два дня дул сильный северо-западный ветер. Он
ломал сучья деревьев и носил их по воздуху, как пылинки. К вечеру 6 ноября ветер вдруг сразу стих. Мы так привыкли к его шуму, что неожиданно наступившая тишина показалась нам даже подозрительной.
Неточные совпадения
Он
ломал мелкие
сучья, срывал листву с деревьев и высоко подымал их на воздух.
Мы сняли с себя ружья и прислонили их к дереву, затем принялись
ломать сухие
сучья. Один сучок упал на землю. Я наклонился и стал искать его у себя под ногами. Случайно рукой я нащупал большой кусок древесного корья.
— Хорош солдат — железо, прямо сказать! Работе — друг, а не то, что как все у нас: пришёл, алтын сорвал, будто
сук сломал, дерево сохнет, а он и не охнет! Говорил он про тебя намедни, что ты к делу хорошо будто пригляделся. Я ему верю. Ему во всём верить можно: язык свихнёт, а не соврёт!
Каратаев, с ними же стоявший, убежал в рощу и, схватив палку, обивал,
ломал невинные березовые
сучья, вымещая на них за свою жену.
Владимир Сергеич побежал на крик. Он нашел Ипатова на берегу пруда; фонарь, повешенный на
суку, ярко освещал седую голову старика. Он
ломал руки и шатался как пьяный; возле него женщина, лежа на траве, билась и рыдала; кругом суетились люди. Иван Ильич уже вошел по колена в воду и щупал дно шестом; кучер раздевался, дрожа всем телом; два человека тащили вдоль берега лодку; слышался резкий топот копыт по улице деревни… Ветер несся с визгом, как бы силясь задуть фонари, а пруд плескал и шумел, чернея грозно.
— Стой! — Затопало копытами по дороге. Остановились, слушают. Потопало, как лошадь, и остановилось. Тронулись они — опять затопало. Они остановятся — и оно остановится. Подполз Жилин, смотрит на свет по дороге — стоит что-то. Лошадь не лошадь, и на лошади что-то чудное, на человека не похоже. Фыркнуло — слышит. «Что за чудо!» Свистнул Жилин потихоньку, — как шаркнет с дороги в лес и затрещало по лесу, точно буря летит,
сучья ломает.
Все рассыпались по роще,
ломая для костра нижние сухие
сучья осин. Роща огласилась треском, говором и смехом.
Сучья стаскивались к берегу сажалки, где Вера и Соня разводили костер. Огонь запрыгал по трещавшим
сучьям, освещая кусты и нижние ветви ближайших осин; между вершинами синело темное звездное небо; с костра вместе с дымом срывались искры и гасли далеко вверху. Вера отгребла в сторону горячий уголь и положила в него картофелины.
Пока он возится за кустами и
ломает сухие
сучья, его товарищ закрывает руками глаза и вздрагивает от каждого звука.
В предшествовавшую зиму иней на деревьях нарастал в виде щетины на вершок, молодые деревья инеем пригибало к земле или
ломало, или раздирало
сучья; река Волхов обмелела необычайно.